Артиллерист из ЛНР Дмитрий Старунов начал участвовать в боевых действиях задолго до начала СВО. На фронте он получил тяжелейшие ранения, однако не только не пал духом сам, но и начал поддерживать других раненых бойцов, находящихся в тяжёлом психологическом состоянии. Старунов также активно помогает сиротам
Свою историю боец рассказал в интервью изданию Украина.ру
- Я знаю, что военная служба для вас началась в 2019 году. Расскажите, чем вы занимались в мирное время, где родились, выросли.
Я родился в городе Краснодоне Луганской области в 1997 году. До 2019 года я был художником. Жил в эти годы в Геленджике. Ездил, рисовал людей. У нас была команда художников из Луганска. Мой товарищ Максим Сабельников, позывной "Кетчуп", из Луганска, погиб на войне в городе Рубежном. Он был в нашей команде художников. Он уже в те годы пошёл защищать Родину. Незадолго до этого он мне говорил, что хотел бы видеть меня рядом с собой.
Однажды я приехал с морей и решил для себя идти служить. Мой отец проходил службу в Афганистане. Мой дед — участник Великой Отечественной войны. Всё это было в ноябре 2019 года.
Так получилось, что я попал во вторую бригаду, сейчас это 123-я мотострелковая бригада. Я пошёл служить в артиллерию, в гаубично-самоходный артиллерийский дивизион, на орудии "2С1-Гвоздика", а мой товарищ, который звал меня к себе, был разведчиком. Мы служили в одной бригаде. Сначала я стал старшим разведчиком, но мне всё время хотелось научиться поражать цели, а не только вычислять их. Я перевёлся на должность старшего наводчика. Я работал на таких орудиях, как Д-20, Д-30, приходилось работать и на миномёте "Тюльпан", и на "Гиацинте".
- Вы помните, как для вас началась СВО?
Мы стояли на "Металлисте", защищали существующую на тот момент линию разграничения между ЛНР и Украиной. Ещё до СВО я выполнял боевые задачи. 24 февраля, в 4 часа утра, нам сказали: "Ребята, у нас боевой выход!"
Сначала я подумал, что будут очередные учения. У нас очень часто проводились учебные выезды. Мы готовились в любой момент выполнить поставленную командованием боевую задачу. В 4 утра нас поделили на экипажи, у нас их было шесть. Мы срочно выехали на боевую задачу.
Уже на выезде выходит комбат и говорит: "По 15 беглых, огонь!" Для меня было удивлением, что это не тренировка, а что мы работаем по реальным целям. 15 беглых из 6 орудий — это очень серьёзно! 90 выстрелов за 5 минут! Я думал, что всё, но мы перекатились на другие позиции, а потом снова и снова. Так мы работали целую неделю.
Мы не спали, было очень холодно, тяжело! Всё время была артподготовка. Это очень страшное событие на войне. Это когда вся артиллерия работает по врагу. Сначала отрабатывают пушки, потом САУ, потом реактивная артиллерия. Потом уже силы увеличились. Уже были 24 самоходки, которые работали по 30 беглых ударов. Представляете, какая это мощь?
Потом мы начали наступать. Мы миновали Трёхизбенку, освобождали Боровеньки, Рубежное, Северодонецк, Лисичанск, к нам присоединились мобилизованные. И дальше посёлок за посёлком. Всё это было в ЛНР. Мы повоевали немного и под Бахмутом, Соледаром. Были в Харьковской области. Закончил я воевать под Северском, где и получил тяжёлое ранение.
- Вы участвовали в большинстве крупных боевых операций на луганском направлении. Как вы бы охарактеризовали боевые навыки солдат украинской армии, на каком уровне они воевали?
Я буду предельно честен в своём ответе — воевали они нормально, даже хорошо! Честно вам скажу, я никогда не страдал недооценкой противника. Как артиллеристы, они неплохо себя показали, хотя и часто промахивались. Они точно такие же люди, как и мы. Я считаю, что мы один народ, не вижу никакой разницы между русскими и украинцами. Я 16 лет прожил на Украине и прекрасно знаю, о чём говорю. У них такой же боевой дух. Они зомбированы "своей правдой", и на этом зомбировании стоит их боевой дух.
Они ошибаются. Когда начинались все эти события на Донбассе в 2014 году, мне было 16 лет. Я ребёнок войны. Когда по мне стреляли, я не понимал, за что. Против меня пошло моё государство — Украина. Почему в меня, ребёнка, стреляют пушки?
В Краснодоне у меня с другом была халабуда, и по этой халабуде была стрельба! Нас спасло то, что мы вовремя легли. Эта халабуда была возле дома, и мы ползком выползли из-под огня. Мы ползём, а по нам стреляют! Мы дети, подростки, а для них мы цель.
Возвращаюсь к вашему вопросу. Когда мы прошли Трёхизбенку, мы искали и задерживали солдат противника. Там стояла колонна пленных, и они были не в себе. Их сильно крутило, они были переодеты в нашу форму. Их переодели в форму за 3 дня до этого. Мы задержали более 20 человек. Я с ними общался. У них была информация, что мы будем наступать, но никакого конкретного плана у них не было. Я думаю, они готовились к разного рода диверсиям. Мы наступали, а в наступлении есть свои особенности. Допустим, шла колонна мобилизованных, можно было раствориться среди них. Там же никто друг друга не знал, в отличие от нас, контрактников. В этих обстоятельствах открываются огромные возможности для всякого рода диверсий.
- Вы помните, из какой части Украины была основная часть пленных?
Как сейчас помню, три человека были из Харькова, один человек из Херсона, а остальные были местные. Особенно мне запомнились эти трое харьковчан, я долго с ними общался. Они всячески пытались ввести нас в заблуждение. Говорили, что они огнемётчики. На мои расспросы о командире они говорили, что они с моей родной бригады, а командира не знали. Они были не подготовлены и действовали спонтанно. Они были сильно испуганы нашей артподготовкой. Я не знаю, что было бы со мной, если бы я испытал этот ад. Я подчёркиваю — это был ад.
Мы шли быстро, я не успевал копать себе новые укрытия. Застопорились мы только в Рубежном месяца на четыре.
- Вы можете рассказать о каких-то интересных историях, связанных с теми событиями, которые вы будете всегда помнить?
Таких историй очень много. У меня пять контузий, для артиллериста это обычное дело, долго обо всём можно рассказывать. Расскажу про одно событие, произошедшее в Лисичанске. Из города выходили мирные жители, это были абсолютно голодные люди. Мы подошли к старшине, и он приказал раздать всем хлеб. Мы раздавали не только хлеб, но и тушёнку, рыбу, воду. Магазины не работали, ничего не работало. Вот этот момент я всегда помню.
Помню, как возле Кременной мы ехали колонной. Вышла бабушка с красным флагом в руках. Она нас встречала. Колонна остановилась, и я подошёл к этой бабушке, она меня начала целовать и говорить о том, как она нас долго ждала. Нас многие ждали, но были люди, которые хотели нас отравить или были просто враждебно настроены. Был снег, дождь, мороз, и многие люди пускали нас к себе домой, поили чаем, угощали.
Было видно, что люди устали, хотели вернуться обратно.
Ещё помню, как мы стояли под Рубежным, это была Верхняя Краснянка. У меня был товарищ с позывным Рыжий. У него родители жили 10 лет под контролем Украины, а он жил в ЛНР. Он мне предложил сходить кое-куда. На мой уточняющий вопрос он ответил, что не видел родителей все эти 10 лет. Мы пошли. Он даже не знал, живы ли они. Когда мы подошли к дому, вышли его мать и отец. Все были потрясены. Были слёзы, объятия. Много потрясающего было в этой встрече. Там была старенькая большая собака. Она вспомнила его! Вот такие моменты не забываются никогда!
- Часто заглядывали в лицо смерти?
Я вам расскажу, как первый раз попал под обстрел. Мы заехали на ложные позиции, вдруг я понимаю, что нас засек дрон. Слышу залпов десять, и все по нам. Я сидел в орудии, и вдруг заряжающий смеётся. Я спросил, почему смеёшься, а он ответил, что даже не предполагал, что будет ответка. До этого ответки не было.
У нас был отличный комбат, которому я доверялся полностью. Он не издали командовал, а лично, первым показывал, как нужно всё делать. У меня не было ни тени сомнения в нём! Я помню, как он чуть не погиб, лежал в капонире в воде, и это его спасло. Он непрерывно молился, чтобы дочку с женой ещё раз увидеть. И всё обошлось. Мы с ним поддерживаем отношения и сейчас. Он мой второй отец!
- Мне говорили, что у вас был какой-то треугольник, который передали от детей. Можете об этом рассказать подробнее?
Эту историю я рассказываю всегда детям. Я постоянно бываю в детском доме, помогаю детям. Дело было в Попасной. ВСУ тогда пошли в контрнаступление на соледарском направлении. Это были тяжёлые времена. Я неделю не вылезал из боевой машины. Зима была холодной, я прятался от начавшегося обстрела. К нам обратился комбат. Он сказал, что нам привезли солдатские треугольнички и предложил взять каждому почитать. Холодно было в лисьей норе сидеть, и я развернул этот треугольничек. И каково же было моё удивление, когда оказалось, что он написан мальчиком из той же самой краснодонской школы, где я учился.
Там был стишок и рисунок, где мальчик Андрей нарисовал солнышко, солдата, который лежит на траве и смотрит в небо, а рядом божья коровка. Там было написано: "Держись, солдат, мы с тобой, мы в тебя верим!"
У меня на доли секунды сложилось ощущение, что я, действительно, на солнечном поле, и это было большой моральной поддержкой для меня. Я поверил в Бога на войне, и я всегда молился о детях. Я очень люблю детей, мне очень хочется иметь своих детей. Среди многочисленных ранений, которые я получил, было и ранение в паховую область тела. И когда я это понял, больше всего я переживал, смогу ли я иметь своих детей. Для меня дети — это смысл жизни.
Находясь в госпитале, я задумывался о детском доме. У каждого ребёнка своя судьба и причины, по которым он попал в детский дом. И там я осознал, что хочу им помогать. Бог услышал мои молитвы, и я теперь наставник в детском доме. Это мой долг, моя отрада и смысл жизни.
- Я знаю, что вы получили своё тяжёлое ранение под Северском. Можете рассказать, как это было?
Я всё хорошо помню, так как был всё время в сознании. Мы отрабатывали по цели на САУ, и тут начался прилёт уже по нам. Нас вычислили и не пожалели пять кассетных американских боеприпасов. Заряжающий первым покинул машину и сразу получил ранение, я понял, что для того, чтобы доползти до укрытия, у нас есть секунды. Мы с командиром вылезли через корму машины и пытались уйти в укрытие. Первым добежал заряжающий, а мы стоим возле блиндажа. И тут новый прилёт кассетного боеприпаса. Они выглядят как плафончик на верёвочке. Это такой коварный боеприпас, который, повиснув на дереве, потом детонирует от любого шороха, шума и т.д. И когда был очередной прилёт, этот колокольчик упал мне на левую руку, пролетев мимо головы. А упало бы на голову, мы бы с вами не разговаривали. Ранило и меня, и командира. Оба были тяжёлые. Мою руку разорвало сразу, глаз мой повис, и осколков двести были у меня в теле. Командир сообщил по рации, что мы все трёхсотые. Меня вынесли наши же сослуживцы, только с другого орудия. Они и оказали мне первую помощь: зажгутовали, перебинтовали, сделали всё, что было можно в тех условиях.
Когда я увидел, что ранение в паховую область мне не помешает иметь детей, я обрадовался, мне даже не было так страшно, что я потерял руку. У меня было множество операций, в октябре, в госпитале им. Бурденко, будет ещё одна. Мои сослуживцы очень быстро сработали, тем самым спасли меня. Я потерял 2,5 литра крови и был в сознании, всё помню. Я умудрялся шутить, рассказывать анекдоты. Я оптимист по жизни. Старшина меня веселил, не давал пасть духом.
Я лежал рядом с командиром, который получил серьёзнейшее ранение в ногу, но до сих пор в строю, хоть и ходит с тростью. Его позывной Элвис. Мне врачи спасли правую руку, спасли мой глаз, который висел. Всю жизнь буду вспоминать этих людей с благодарностью и благоговением! Фамилии всех я не знаю, но девушку из Луганска, врача-офтальмолога, спасшую мне глаз, зовут Анна Бойко.
Я лечился затем в Луганске, Ростове, Москве. Везде мне попадались потрясающие люди с большим сердцем: волонтёры, которые возились с нами, как с маленькими детьми, водители, которые нас возили по больницам. Богата русская земля на человечных, добрых людей. Эта поддержка нужна нам всем, кто попал в такие тяжёлые жизненные обстоятельства. Не было времени для печали, не давали нам грустить! Я пролежал в госпитале год, но ни разу не видел человека, который бы плакал!
- Вы год пробыли в госпитале им. Бурденко, как вы сейчас себя чувствуете, чем занимаетесь?
Я очень благодарен за то лечение, которое мне дала моя страна. Это отношение, как к герою, хотя я себя таковым не считаю. Сейчас моё здоровье в полном порядке. Я был готов к смерти. Изначально я понимал, куда я иду, другими словами, я понимал, что не кукурузу буду охранять. Самого страшного я избежал. Я хожу, я сохранил руку, вылечил раны. Я вижу мир, я могу помогать детям и другим ветеранам.
Я работаю в потрясающей структуре — фонде "Защитники Отечества". Я могу помогать другим ветеранам собственным опытом. Жизнь продолжается, и я уже благодарен за это. Я занимаюсь спортом: плаванием, бегом. Я бегаю полумарафоны по 25–30 км.
Я выступал на соревнованиях среди ветеранов СВО. Они называются "Кубок своих". Луганск занял 2-е место среди 17 регионов нашей страны, принимавших участие в соревнованиях. Кстати, максимальное число людей среди ветеранов, которые занимаются спортом, — это наши земляки из ЛНР.
Про меня написали песню, автор — мой друг Александр Трифонов, он художник, музыкант, композитор, с которым мы дружим с 2016 года. Она называется "Мама, я живой". У песни больше миллиона прослушиваний. Она посвящена матери, парням, которые защищают нашу Родину.
- Какие государственные награды вы получали?
У меня есть три награды: это медаль "За боевые заслуги", медаль "За боевое содружество народов" и орден св. Георгия IV степени.
Первую медаль я получил, когда мы прошли Счастье и Трёхизбенку, уже в Рубежном. В Лисичанске я получил за то, что мы вместе разгромили большую цель. А орденом св. Георгия я был награждён уже после ранения.
- Вы ещё ведёте свой телеграм-канал. Какая задача стоит перед ним?
Мой канал называется "Сердце защитника". Когда я начал работать в фонде, то все мои коллеги вели свои каналы. Мои товарищи мне начали говорить, что о моей истории должны знать все. Я много езжу, общаюсь с ветеранами, с разными интересными людьми. В госпитале им. Бурденко я познакомился с одним парнем, ему было 25 лет, он полностью ослеп. Его зовут Миша, родом с Приморского края. Когда его выписали, он поехал домой.
У нас временная разница — семь часов. У слепых времени нет. День и ночь они ощущают иначе, чем видящие люди.
Однажды он позвонил мне, а я не взял трубку. Я постоянно его поддерживал. Я начал перезванивать, а он не отзывается. Когда же я дозвонился, он сказал мне буквально следующее: "Ты меня сейчас с петли снял". Отчаяние захлестнуло его. Я ему помог. Я отговорил его это делать. Мы проговорили минут сорок. Человеку зачастую нужно просто выговориться, нужно, чтобы его кто-нибудь послушал. У него было ощущение, что он, слепой, никому не нужен. После этой истории я понял, что могу помогать людям.
У человека должна быть вера в себя. Он должен с благодарностью принимать не только радости, но и невзгоды. Миссия этого канала — давать людям надежду.
Другая миссия — это взаимодействие с детьми. Я агитирую всех ветеранов оказывать помощь детям, которые ни в чём не виноваты, а просто попали в тяжёлую жизненную ситуацию.
Когда я лежал в госпитале, с первой полученной выплаты я перечислил помощь детскому дому. Потом моему примеру начали следовать мои друзья. С этого и началась моя дружба с детским домом. Дети начали присылать нам свои видео. Вот это настоящий, подлинный смысл моей жизни! А канал помогает мне донести всё это до других людей!
Читайте также: Дмитрий "Сухарь" Гудуш: Надоело терпеть, что нерусь натравляет вырусь на мою Родину
